Каждый раз немного неуютно. Вроде уже должно было, за столько-то раз, уже войти в привычку... Но нет, этот официоз Хан каждый раз воспринимал крайне остро. Не любитель он подобных выражений отделения власти от остальных людей, ох, не любил; но традиции есть традиции, и, переодевшись во все максимально чистое и опрятное - стирались в последний раз недели три назад - вождь и вестник Хала в сопровождении четырех воинов быстрыми шагами приближались к пещере Совета.
   - Будет неплохо, если мы первыми причешем... - пробормотал Хан себе под нос, не отмечая присутствия на следующей за последним поворотом стене коридора отблесков огней, - ну, так и есть.
   Они вошли в небольшой, но достаточно уютный зал. Воины закрепили по одному факелу в держателях на сводчатых стенах, и, повинуясь удовлетворенному кивку вождя, удалились обратно по коридору в сторону караульной пещеры.
   - Располагайтесь, пожалуйста, - Хан нарочито вежливо, не сдерживая дружеской усмешки, сделал приглашающий жест рукой в сторону каменного очага. Когда тот разгорался, камни, из которых тот был сложен, начинали незаметно светиться - и от этого на стенах проступала затейливая вязь текста самых первых глав истории хабитов. Наверняка вестник не в курсе о такой, казалось бы, мелочи, а запомнится первый визит в пещеру наверняка надолго.
   Не теряя времени, Хан вытащил из кармашка лучину и, подпалив ее от одного из факелов, сунул в ячейку очага. Сухое топливо, заранее заложенное с прошлого раза и отлично пережившее сезон, занялось моментально. Вообще что-то странно долго уже не было факельных отсветов со стороны коридорчика, предвещавших появление руководящего состава Шисах, - ополовиненные количеством факелы не давали разглядеть половину окружающего пространства. Хан недовольно хмыкнул.
   - Ты и представить не можешь, какое "безудержное веселье" - это словосочетание он отдельно выделил голосом - тут царило в мой первый визит в качестве вождя. Ух, была потеха! - отточенным движением вождь выхватил нож и принялся крутить острейшее темное лезвие вокруг и между пальцев. Когда-то ему это помогало успокоиться... - я волнуюсь? Черта с два! - да, и, если что, за оружие не хвататься. Кровь проливать в этом месте - величайшее преступление. Тебе ведь рассказывали, что достаточно многие советы заканчивались традиционными... ...мордобоями? - вождь слегка сместился в сторону и неуловимым движением руки вогнал свой нож почти на пол-пальца вглубь истыканной за долгие годы пользования деревянной чурки в темной нише стены, - так что попрошу повторить процедуру со всеми своими ножами, ножичками и спицами, - он кивнул в сторону деревянной колоды.

Отредактировано Хан (16.12.2016 15:18:03)

- Я абсолютно спокойна.
Лицо, обрамленное огненной рамой прямых волос, старательно изобразило то самое невозмутимое спокойствие, о котором так настойчиво заявляла дама. Но наигранность на то и наигранность, чтобы предательски осыпаться под гнетом личных переживаний, и вот их-то, переживания, как раз и выдавали легкие морщинки в районе лба, нарочито выдаваемые за сухую серьезность. Беззвучно вздыхая, Акха лишь покосилась в сторону заметно оживившегося после утренней тренировки вождя и, будто приняв на веру его последние слова да списав излишнюю веселость на последствия веселого вечера, позволила себе чуть улыбнуться.
- Да, именно так, мой Вождь.
Мерцание пламени озаряет сумрачные стены, и голоса затихают. Горячие языки факелов рисуют длинные тени на стенах, неумело высекая на них искривленные образы выходцев из Шисах.  Вестница заглядывает в глубину хода, наблюдая, как из потемок зарождается свет, ведущий не иначе как в тот самый зал, в котором в один и тот же день на протяжении многих лет собирались вожди и вестники племен хабитов. Хали настойчиво губит в себе остатки тревог и сомнений, мучивших ее уже не первый день, и следует по пятам своего вождя.
Дуэт из Хала уже ожидал их во всей готовности. И пока Кшас распинался в своем кратком приветствии, девушка не преминула оглядеть ту самую новую вестницу при Хане, которую так недолюбливал предводитель Шисах. И стоило ли говорить, что первого впечатления было более чем достаточно, чтобы в одно мгновение подтвердить все опасения ее спутника? Ренек была… необычна. Именно этим словом заменила в своих мыслях Акхали все прочие, имеющие хоть малейший оттенок осуждения. Однако и без того было ясно, что максимально приведшая себя к «приличному» виду вестница Шисах коренным образом отличалась от «естественной» представительницы Хала.
За исключением, правда, цвета волос.
- Долгих лет процветания вождю Хану и его новой вестнице.
Обходительная улыбка, фирменная эмоция в запасе Акхали, озаряет ее лицо. Сопроводив собственные слова едва заметным приветственным кивком, та без особой грации и лишних слов пристраивает к прочему орудию свои нож и саблю и направляется к одному из свободных мест близ Кшаса. Совет был уже неизбежно близок к своему непосредственному началу.
«Надеюсь, хотя бы в этот раз они разойдутся, не успев надавать друг другу оплеух».
Она ненавязчиво всматривается в выражение лица Хана, пытаясь словить каждую его реакцию на слова Кшаса, но куда больше в этот раз ее интересует именно Ренек. Не мудрено, это было пылкое любопытство, тем более, что разговор зашел именно о ней. Все-таки поразительно, как много шуму могла наделать одна «необычная» персона.

Ничего непредсказуемого. Не следовало даже гадать, во что выльется замечание Кшаса о личности Ренек – словесные перепалки всегда были едва ли не традиционным «игрищем» на Советах Общин. Пожалуй, они были вторыми после мордобоя и, как правило, ему предшествующими. И именно этот факт больше всего приводил Акхали в состояние легкого напряжения, в то время как остальные, кажется, умудрялись даже получать от этого несомненное удовольствие. Еще бы, когда всплывает такая занятная тема…
- «А то, что так смущает вас, Кшас, уже взрослого хабита, определённо положительно сказывается на бойцах Хала. А во время стоянки и на воинах Шисах».
«Замечательно. Не хватало еще, чтобы они прямо здесь начали мериться собственными ночными похождениями…» - рыжая едва сдерживала себя от открытой  демонстрации собственного неудовольствия и резкого напоминания о том, где и зачем они вообще собрались. Только холодно свела брови и теперь с каким-то отчуждением исподлобья глядела на каждого, кто решался вбросить в общую беседу свой комментарий. Изучать Ренек ей уже порядком надоело, тем более что фактов из ее биографии за пару минут совета прозвучало гораздо больше, чем следовало бы.
И это притом, что до основной темы собрания они еще даже не добрались.
- «…Смущает? О, нет. Скорее восхищает самоотверженностью: кому-то добиваться всего трудом умственным, кому-то физическим, а кому-то...»
«Кшас!»
Янтарный взгляд бросается в сторону вождя Шисах. Одергивать предводителя, да еще в присутствии Хана и Ренек, Хали, конечно, не стала бы. Однако тема, оставленная им напоследок, явно и так не сулила ничего хорошего, и распыляться раньше времени казалось вестнице практически недопустимым.
И Кшас, кажется, это понял.
- «С вашего позволения, я бы хотел начать наш сегодняшний разговор с Сих. Это второй Совет без них, и если в прошлый раз мы еще могли надеяться на то, что они где-то остановились, то теперь вынуждены принять эту правду, какой бы она ни была. Их больше с нами нет».
Рука, до сих пор невозмутимо покоившаяся на коленях, невольно сжимается в кулак. Мысль о том, что хабитов в пустынях становится все меньше и меньше, червем въелась в мозг, порождая внутреннее беспокойство: что же тогда ожидает их самих через сезон, через два? Настанет ли однажды день, когда во всем этом мире из двух сторон – хабитов и сильвов – в итоге останется только одна?
Нет, нет, слишком неинтересный исход. Слишком неинтересные мысли.
- «Акхали, опиши, пожалуйста, что мы нашли».
Обращение вождя не стало для вестницы неожиданностью. Потерять нить общей беседы из-за собственных мыслей было не в ее стиле. Однако Акха заметно оживилась, учитывая то, что все это время ей приходилось не привлекать к себе внимание, оставаясь в образе воскового изваяния.
- С удовольствием, - лаконично пророкотала леди, невольно оставив за этими словами отсылку к прошлой теме разговора, об окончании которого ей оставалось только мечтать. Долю секунды она потратила на то, чтобы перевести взор на собеседников и убедиться, что те действительно готовы слушать, и только потом гулкое эхо в пещере, наконец-то, заговорило и ее голосом:
- Взяв на себя маршрут Сих, мы искренне надеялись, что сможем отыскать хоть что-то, что позволит нам верить в то, что они еще живы. Но, к сожалению, реальных оснований на это у нас нет. Сих не оставили после себя ничего, что могло бы поведать нам об их последнем местоположении и дальнейшей судьбе. Однако отсутствие их уже на втором Совете отчетливо дает понять, что отныне среди хабитов осталось только две общины…
Интонационно подчеркнув свои последние слова, Акхали, подобно Кшасу, выдержала недлинную паузу, давая всем присутствующим окончательно понять, в каком незавидном положении они все оказались. В конце концов, она и сама заметно помрачнела, чувствуя, что стоит если не где-то на пороге новой эры, то уж в преддверии перемен точно. И перемены эти пока ей что не очень нравились.
- Тем не менее, кое-что раздобыть нам все-таки удалось, - Опустив глаза, Хали чуть одернула накидку, смахнув с коленей ее края. Под антрацитовым материалом скромно пряталось ожерелье, которое вестница неспешно продемонстрировала окружающим, вернув края накидки на прежнее место.
- Его нашли на стыке Пустошей с Карнорту. Оно принадлежало одной из женщин Сих, с которой мне довелось быть в хороших отношениях… В пути также мы нашли еще несколько мелких предметов обихода и личных вещей, вроде ножей или мелкой посуды. В целом немного. Большего отыскать не удалось. Ни нам, ни даже ходокам.

Голос Акхали, четко и невозмутимо докладывавшей об их скудных данных, заполнил пещеру и позволил Кшасу просто ни о чем не думать хотя бы пару минут. Она говорила, а он молчаливо кивал, признавая за ней право сказать об их поражении.
«Большего отыскать не удалось. Ни нам, ни даже ходокам.»
Это значило, что община покинула пограничные районы и свернула в пустыню. Когда? В каком направлении? Ответить на эти вопросы они смогли бы только чудом - стоянки в песках хранят либо слишком много информации, либо слишком мало. И в обоих случаях у них практически не было шансов трактовать её.
«Паршиво...но да не время.»
Поняв, что вестница заканчивает, он хотел сказать еще пару слов, но так и подал голос - его опередили. И с первых же слов вождя стало понятно, что это будет не какой-нибудь простой оценкой их работы. Тут нечто гораздо более серьезное.
«Нужно срочно принимать меры. И меры эти должны быть не просто решительными - а кардинально изменить существующее положение дел, как бы дико не прозвучало это.»
Кшас внутренне напрягся и дальнейшую вспышку Хана наблюдал с той осторожностью, с которой опытный хабит следит за диким наком - не отводя взгляда и не делая резких движений. Пока Акхали еще только заканчивала свою речь, вождь Хала казался всего лишь сосредоточенным. Когда же её слова смолкли, он не дал эху и шанса повторить за ней - эта обеспокоенность в его голосе заставила Кшаса признать, что Хан не меньше него самого понимает, предвестником сколь страшных событий стало исчезновение Сих. Изменение расклада сил, вековых устоев, самого мирового порядка - каждое слово , сказанное им, разрезало тишину пещеры как молния, что освещает темноту ночи. И в этой вспышке можно было на краткий миг увидеть будущее, которое притаилось на пути. Страшное будущее, о котором они не могли и подумать на этом же месте год назад.
«Всего год назад!»
Тогда им достаточно было обсудить запасы провианта, да рассказать об успехах мастеров и детей. Теперь их совет перешел на новый уровень. Заинтригованный этим, Кшас, возможно, впервые слушал Хана так, что ловил буквально каждое его слово - без попыток перебить или что-то добавить. И всё это благодаря одной единственной вещи - за этой заинтересованностью и мирным вниманием он как никогда явно чувствовал себя тем человеком, слово которого вершит судьбы, тем, кому до исполнения самого сокровенного желания осталось всего-то немножечко потерпеть и своими действиями не спугнуть удачу, саму пришедшую к нему в руки.
«Предложение мое максимально простое, и в то же время сложное для понимания и осуществления. Думаю, как минимум на несколько сезонов общины должны объединить ресурсы.»
«Невероятно!»
Он прикусил губу, чтобы не улыбнуться, но рука, на которую он мгновение назад задумчиво облокотился, скрыла этот жест от остальных. Хан, казалось, был невероятно возбужден, но и Кшас, сердце которого стучало так громко, что отражалось гулом в ушах, не мог бы похвастаться в этот момент ни холодностью рассудка, ни ощущением абсолютной беспристрастности перед чужим мнением. В другой ситуации это бы его раздражало, но сейчас хабит не мог отвлечься от навязчивого ощущения, в котором близость "выхода" из сложившейся исторической ситуации граничила с намерениями Кшаса взять этот "выход" под контроль.
В их руках были жизни целого народа и только они были в ответе за его будущее - так любил повторять старик Шкар. Сейчас же, вождь понимал это, было самое время дать этот ответ. А потому, едва отзвучало Ханово «Как вам идейка?», такое обыденное по сравнению с предыдущим монологом, Кшас взял слово.
«Страх перед неизвестным определенно повлиял на нас самым благотворным образом, - начал он, благодаря духов, что нашептали Хану эти слова. - Потому как я даже не припомню, когда в последний раз с такой готовностью соглашался с чужой идеей, да еще и на совете.»
Он позволил себе улыбнуться и умиротворяюще поднял руки: «Без обид, Хан, но я не ожидал, что столь светлая мысль сегодня будет озвучена тобой.»
И всё же, столь благоприятный тон их беседы нисколько не помог Кшасу расслабиться. Да, они едины в своей идее. И вестницы, сегодня отошедшие на роль вторых голосов, достаточно мудры, чтобы оценить этот момент и принять его, не подрывая это хрупкое первое согласие. По крайней мере одна. Он бросил взгляд на Акхали, которая уже должна была оценить, как близко их самые отчаянные надежды на сегодняшний совет подошли к тому, чтобы оказаться реальностью.
«Вот только какой ценой мы обретем это единство?»
«Да, нам нужно объединить ресурсы. Как те, что нас кормят, так и те, что составляют наши общины - я говорю о воинах. И нам нужно, - он тут же оборвал фразу, - нет, нам придется объединить управление ими. Пустыня не прокормит нас всех, если мы бездумно вольемся в единый караван. Но и самостоятельно решать, кто и где будет находиться целое полугодие - непозволительная роскошь!»
Выдохнув, словно слова эти даются ему нелегко, Кшас извиняюще пожал плечами и, до сих пор не веря, что говорит это, произнес: «Я вижу только один выход из этой ситуации. И кому-то из нас придется с ним смириться.»

«…на несколько сезонов общины должны объединить ресурсы».
Ей показалось, что как-то зловеще в факелах всколыхнулось пламя. Вестница медленно выдохнула, но она чувствовала, как неприятно сдавливало ее собственные легкие. Не потому, что она не ожидала услышать такого предложения здесь (в планы Кшаса та была посвящена более чем подробно) и не потому, что произнес его Хан. А потому, что момент этот, до сего дня казавшийся чем-то из рода фантастики,  все-таки наступил, и с этими словами на будущей истории хабитов можно было ставить жирное неопределенное многоточие.
«Ну, здравствуй, ветер перемен…»
Тем не менее, вождь Шисах принял прозвучавшее более чем благосклонно. Еще бы, если твоя блестящая идея внезапно находит место в чужой голове – о чем еще можно было бы мечтать? Казалось бы – не о чем, на горизонте веет блестящим хэппи-эндом. Но Акхали знала, что самая тяжелая часть совета была еще впереди. И нарисовалась она не иначе как в лице раскрасневшейся от вспышки гнева Ренек.
- Вы говорите так, будто бы не видите никого, кроме себя, Кшас, во главе немыслимо большого и предположительно великого каравана!
Два взгляда встретились в алом свете удушающего пламени. И ни одна из дам не позволила себе прогнуться под взглядом собственной соперницы. Как оказалось вскоре – именно соперницы, а не коллеги.
- …Если мы спрячемся подальше от того места, где были найдены следы наших братьев, потомки будут говорить о нас не как о благоразумных спасителях нации, а как о трусах! Даже если мы все погибнем, мы унесём не одну сотню жизней этих проклятых убийц стариков и детей.
- Все погибнем? – хладнокровно отозвалась на призыв рыжеволосая представительница Шисах, чем вынуждена была отвлечь все внимание двух верхушек пустынного мира на себя. Вытянув некоторую паузу (видимо, не особо желая вести столь серьезную беседу из положения снизу вверх), Акхали неспешно поднялась с собственного места, не спуская все это время глаз с Ренек.
- И что же вы тогда намереваетесь защищать, – ровным чеканным тоном решила осведомиться хабитянка, – если благополучие оставшихся племен хабитов не имеет для вас ровным счетом никакого значения? Если вас не интересуют нужды ваших же соплеменников или хотя бы детей… Их вы тоже бросите на борьбу с сильвами? Неужели вы действительно собираетесь сломя голову нестись против них, не имея в запасе даже малейшего плана? Это безрассудное варварство.
Обстановка в пещере медленно накалялась. Удивительно, как быстро напряжение перебросилось с двух вождей на их столь различных вестниц. Возбуждение, кипевшее в жилах, чувствовалось теперь даже в самой Акхали, не стерпевшей столь глупого заявления со стороны вестницы Хала.
- Наша задача – сохранить и умножить поселения хабитов по всей Пустыне, а не истребить их на корню и тем самым обеспечить громогласную победу сильвам, - резонно заметила дама, продолжая свое не то выступление, не то нравоучения. - Или вы, Ренек, так боитесь ущемить собственное эго, что готовы стереть и без того малочисленное племя хабитов с лица Пустыни, лишь бы только пасть героем? Сомневаюсь, что в таком случае бравое имя новоиспеченной вестницы Хала будет кому оплакивать. Боюсь, тогда даже ваше славное умение подбадривать наших воинов вряд ли будет впору.
На последних словах вестница гневно всплеснула рукой, оправив собственную накидку. Пока что это был единственный способ хоть как-то выпустить пар, скопившийся за то недолгое время, что длился Совет.

Отредактировано Акхали (24.02.2017 17:51:36)

«Ренек!»
Конечно же переводить спокойный разговор в перебранку начала именно Ренек! Если до этого момента Кшас питал некие иллюзии, что новая должность и забота о людях умерят её пыл, то теперь окончательно убедился в том, что некоторые люди не меняются.
« Вы говорите так, будто бы не видите никого, кроме себя, Кшас, во главе немыслимо большого и предположительно великого каравана.»
Её взгляд прожигал насквозь и казалось, будь его кожа чуть менее грубой, мог оставить на ней глубочайшие шрамы. И, да, он сам обнажил её для этого удара своей предельной откровенностью, но она должна была понимать, что только глупец не захотел бы воспользоваться таким шансом и исправить некоторые недоразумения в жизни согласно своим желаниям! И если бы не вождь Шисах, на этот шаг решилась бы эта парочка лицемеров из Хала, так ревностно отстаивающая свои принципы и традиции хабитов. Но кто знает, какие идеи пришли бы в головы им?
И всё же ответ Ренек на его слова, обидный ответ, был засчитан и хотелось лишь ядовито зашипеть от подобного уличения и перебить её накопившиеся претензии не менее язвительным разбором. Но вместо этого Кшас сжал челюсти, чтобы не омрачить невероятного спокойствия и собранности своей вестницы, так ловко взявшей инициативу в свои руки.
Правду говорят, что гнев лишь тогда имеет свою силу, когда не разбрасывается попусту каждый день, а копится, дожидаясь часа, чтобы выплеснуться наружу. Окажись Кшас на месте Ренек, даже он почувствовал бы себя неуютно от этой речи, тем больше накалявшей атмосферу вокруг, чем дольше никто не решался перебивать Акхали. Когда же отповедь кончилась, он оглянул предводителей Хала с такой гордостью, с которой не каждый отец хвалился бы даже собственной дочерью. И когда Хан стал вновь объяснять свой вариант решения назревшей проблемы, тихо фыркнул от попытки обратить всё это в недоразумение и предоставить воле случая судьбу их народа.
«Хан, я не оспариваю твоё мастерство и твои права на Хала. Уже почти шесть лет мы общаемся на равных как вожди своих общин и второй раз в таком усеченном составе. И потому я вновь позволю себе быть откровенным: так продолжатся не может.»
Он поднял руку, пресекая любые попытки возразить, прежде чем его мысль будет окончательно оформлена в слова, и встал.
«Вы говорите, - он обращался уже к обоим сидящим напротив, - что хабитов необходимо направить на восток, в Карнорту, чтобы найти следы Сих и показать сильвам, что мы по прежнему сильны. Но в тех горах магов обитает едва ли не больше, чем покоится в песках после четыреста шестьдесят восьмого. И, могу вас уверить, в лесу за четыре года после нашего последнего посещения наведены новые укрепления.»
Несмотря на то, что Шисах буквально выбили из захваченных лагерей, тот набег был признан удачным. В том числе благодаря бесценной информации, собранной разведчиками.
«При этом, понимая, насколько опасен может быть подобный поход, вы предлагаете нам, по сути, оставить всё как есть - держимся рядом и доверяем связь орлами и ходоками. В лучшем случае это четырех-пятидневные переходы между нами и еще сутки на то, чтобы собрать зрелых воинов, рассеянных по окрестностям в поиске или охоте - удивительно, почему же мы оказались в такой ситуации?» - он улыбнулся, но ни тени веселья не было на его лице.
«Моё решение надежнее. Оно не избавит нас от сотрудничества, как бы вы ни подозревали меня в обратном, Ренек, и, в случае, если поход в Карнорту, на который я также имею некоторое видение, станет делом решенным, позволит сделать его более спланированным и безопасным.»
Подведя таким образом свою речь к самому главному, он уверенно посмотрел в глаза собеседникам.
«Я предлагаю объединить наши общины до уровня ежедневного быта, расширить Совет, введя дополнительное собрание для всех старших воинов, и позволить им наделять представителя "старшей" общины действительно особыми полномочиями. Естественно, подобный выбор не может и дальше базироваться на количестве камня, добытого за предыдущий сезон. Когда-нибудь расширенный Совет сможет отринуть свою пристрастность, как и идею общин, - подумал он, - а пока что примером для него послужат вестницы.»
«Как же я пожалею об этом решении.»
«Моё последнее предложение: на следующее полугодие вестницы будут трудиться во благой чужой общины также, как они это делают для своей. Как когда-то было во времена наших предков... - сказал он и, отмахнувшись, будто дальнейшие уточнения не имею смысла, закончил углубляться в историю. - Не буду распространяться о том, как много пользы это принесет людям. Они станут еще более ценными советницами и свежим взглядом оценят те недостатки, которые мы привыкли не замечать в жизни наших общин.»
Кшас считал, что такие уступки будут достаточным дипломатическим жестом, чтобы еще одна припасенная им мысль не прозвучала раньше времени под сводами этой пещеры.
«Лично я доверяю своей вестнице право не согласиться со мной перед людьми и осудить мои решения. Но если ты боишься каких-то проблем и пересуд, Хан...», - добавил он невзначай и развел руками, то ли не надеясь, что в Хала примут подобного решение вождей, то ли показывая, насколько бессилен он будет, если вестница Хана покажет себя людям из Шисах не с лучшей стороны.
«А мы тем временем сможем применить свои навыки. Я - в управлении повседневной жизнью, ты - в планировании нашего вторжения в лес. Ренек не позволит мне своевольничать. - он вежливо кивнул, признавая за ней возможность такой попытки. - Согласитесь, что с моей стороны это более чем интересное предложение.»
«Чем же вы мне сможете на него ответить?»